И дядя Ило провозгласил тост за детей, за всех сразу, и закончил его так:
— Рельсы бегут издалека — рельсы жизни нашей, работы, судьбы. И они не обрываются, несмотря ни на что — убегают вдаль… Дети достойно продолжат наш путь. Таков закон жизни. Ради этого мы боролись, трудились и трудимся, приносим жертвы… Что будет, кто знает?..
— Говорят, если войны не будет, Советский Союз в 1960 году станет самой сильной и самой богатой страной мира, — сказал Коля.
— Да, да, говорят, транспорт будет бесплатный и хлеб, — поторопилась обрадовать всех тетя Адель.
— И кино будет бесплатное, и кино, — добавила я.
— Я не доживу, — вздохнула мама.
— Почему? — спросил папа.
— Слишком много пережито.
— Ничего, доживем. Обязательно доживем! Извини, тамада, перебили. Слушаем тебя.
Позволив выговориться нашей недисциплинированной семье, дядя Ило, ничуть не снижая пафоса, с чувством повторил:
— Что будет, кто знает?.. Но… Как сказал Шота Руставели: «Зло сразив, добро пребудет в этом мире безраздельно». Да здравствует победа разума и добра! — И он в полный голос запел «Мравалжамиэр». Мужчины дружно подхватили.
И в Грузии снег в апреле бывает.
Это был настоящий гиж-марти. То жарко — солнце во все лопатки, то сильные, холодные ветры с дождями — промозгло, как в январе. А в середине апреля зеленую траву вдруг покрыл снег.
А вот про суржик русско-грузинский.
Происшествие бурно обсуждалось на грузинском и русском языках. Пересыпали свою речь словечками из разных языков — это считалось шиком. Мол, и по-русски, и по-грузински понимаю до такой степени, что вах! Даже не чувствую, когда какие слова употребляю.
— Да-а-а… Исэти амбави [47] у нас еще ни разу не случалось.
— Как ни разу? Оцда тормет целши[48] ждобахан чуть не перевернулся.